Доказательство смерти /Grindhouse. Death Proof/ (2007)
ужасы
Режиссер: Квентин Тарантино
В ролях: Роуз МакГауэн, Квентин Тарантино, Курт Расселл, Розарио Доусон, Ванесса Ферлито,…
Пятый полнометражный фильм Квентина Тарантино "Доказательство смерти" /Grindhouse. Death Proof/ (2007) выходит в прокат 7 июня. В Канне он провалился, заняв по оценкам мировой прессы — результаты опубликовал фестивальный журнал Screen International, — второе-третье место от конца среди всех картин-конкурсантов. Тем не менее Тарантино позировал фотографам, обеими руками изображая "виктори". Он полагал, что все равно выиграл: поскольку Канн его любил и любит, поскольку сделал фильм, какой хотел, и поскольку с ним верные фанаты, которых по-прежнему тьма и тьма. В отличие от каннских критиков, многотысячные посетители форума
www.imdb.com оценили проект "Грайндхаус", объединивший "Доказательство смерти" с "Планетой страха" /Grindhouse. Planet Terror/ (2007) Роберта Родригеса (выходит через две недели, 21 июня), так высоко, что он достиг 64-го места в списке 250 лучших фильмов всех времен. Забавно, что на 63-м — "Бешеные псы" /Reservoir Dogs/ (1992). Фанаты "за", хотя Тарантино их обманул
Кадр из фильма "Доказательство смерти"
"Доказательство смерти" подавалось как ужастик. И не типичный, а категории "Б", сделанный в традициях 1970-х. Чем этот фильм, по нашему мнению, является на самом деле, поговорим ниже. Пока же о "Грайндхаусе". Под названием "Грайндхаус" фильмы Тарантино и Родригеса в апреле вышли в США как единое целое. Общий сеанс длился 3 часа 10 минут. Между фильмами демонстрировались три рекламных ролика других хорроров, в частности, снятых такими новомодными стращателями, как Роб Зомби (автор двух частей "Дома 1000 трупов") и Илай Рот (снял два "Хостела" /Hostel/ (2005)). На самом деле ролики рекламировали несуществующие проекты и являлись шуточными подарками для киноманов.
Grindhouse- антоним понятия art-house, то есть не киноискусство, а трэш. Помимо прочего целью проекта, идея которого принадлежит Родригесу, было воспроизвести традицию просмотра "Б-фильмов", принятую в Америке 70-х (до эры мультиплексов, когда две ленты про зомби и кровавые погони за сексапильными девочками давали в кинотеатрах по цене одной).
За один билет в кинотеатрах класса "Грайндхаус" можно было получить и больше. Как вспоминал в Канне Тарантино, ночами там показывали и по три-четыре фильма разом. На сеансы валили бомжи и прочая уличная шушера — чтобы попросту поспать и не попасться на глаза полиции. В шесть утра всех будили и выставляли вон.
Похоже, от такого типа просмотра в Америке отвыкли: "Грайндхаус" не собрал ожидаемых денег, а некоторые зрители после первого фильма шли к выходу, элементарно забыв про второй. В результате для проката в Европе авторы и продюсеры фильмов решили их разделить, полуразвалив замысел. Лично мне искренне жаль, что наш зритель не увидит фальшивых рекламных роликов. Последняя возможность ощутить проект как целое — зайти на русскоязычный сайт
www.grindhouse.ru. Сайт забавный, позволяет, например, в качестве бонуса замочить зомби, используя разные виды оружия, записать свой опыт и переслать друзьям. Зато мы увидим версию "Доказательства смерти", которая на 27 минут длиннее заокеанской. В той нет, например, смачного эпизода лэп-данса — танца, который стриптизерша исполняет, сидя на коленях у клиента. Предполагалось, что бессовестный киномеханик — как часто поступали киномеханики 70-х — вырезал его для личной коллекции. Теперь эпизод вставлен на место.
С тем и пора бы к фильму, но отвлечемся еще и на название. Death Proof не "Доказательство смерти". Это что-то типа "гарантии от гибели" — так называется система креплений в машинах каскадеров, позволяющая избежать травм при опасных трюках. Тарантино признался американскому Newsweek, что идея ленты об убийце на каскадерском авто пришла ему в голову, когда он сказал приятелю о боязни аварий типа той, в которую персонаж Брюса Уиллиса попадает в "Криминальном чтиве" /Pulp Fiction/ (1994). А тот ему и посоветовал: да отвези свою машину каскадерам, и те за десять штук "can death-proof it for you", т. е. сделают безопасной. Зато название "Доказательство смерти", укоренившееся в печати еще до того, как его избрали прокатчики, эффектнее.
Кадр из фильма "Доказательство смерти"
Главное неожиданное впечатление от фильма — с него поначалу хочется свалить. Не потому, что страшно, а потому, что скучновато. Долго нет экшна (зато потом он, может, по контрасту, кажется ударным). Чтобы оценить радикальность "Доказательства смерти" и прийти в восторг, необходимо досмотреть фильм до конца. Те, кто оценивал "Грайнхдаус" на imdb.com, явно досмотрели.
Обманов два. Прежде всего стилистический. Фильм действительно поначалу выглядит трэшем 70-х. Музыка — тупо динамичная. Титры — аляповатые, крупно-желтые. Пленка — выцветшая, по ней идут царапины, эпизоды обрываются, словно бы киномеханик резал и заново склеивал обветшавшую пленку. Но при этом оказывается, что у героинь, одетых стиле 70-х, мобильные телефоны. А потом Тарантино и вовсе отказывается от формального "остаривания" ленты — некоторых это разочаровывает.
Другой обман — жанровый. Ну ведь было обещано два ужастика! Ужастик Родригеса — про зомби, а Тарантино — про убийцу по прозвищу "Каскадер" Майк (Тарантино писал роль для Микки Рурка, но в итоге позвал Курта Расселла), который убивает красоток своим автомобилем. Все так — да не так. Он и впрямь убивает. Но это не ужастик.
Во-первых, сам маньяк не кровавый злодей, а душка. Тарантино намеревался сделать его сексуальным извращенцем, которого возбуждают окровавленные тела, но затем убрал этот мотив. "Каскадер" Майк теперь — этакий ребенок с искренне восторженной улыбкой. Погони и убийства для него не злодейство, а увлекательная игра. Причем он наивно уверен, что это игра и для жертв. Когда во время очередной погони одна из девочек его ранит, он искренне обижается и кричит: "За что?" Он ведь так веселился и развлекал тех, за кем охотился, а они оказались столь жестокими и неблагодарными. Думал о том Тарантино или нет, но в какой-то мере "Каскадер" Майк — его альтер эго: Тарантино с таким же детским восторгом устраивает кровавые разборки, правда, лишь на экране.
Во-вторых, в фильме вообще много стебалова. Даже с фальшивым продакт плейсментом — несуществующих Red Apple Cigarettes и Chango Beer. Смешно уже то, что на журнальной стойке в магазине сплошь издания, на обложках которых — фильм "Мария-Антуанетта" Софии Копполы, большой приятельницы Тарантино.
Фактически "Доказательство смерти", что называется, омаж — дань уважения. Три из пяти фильмов Тарантино ("Криминальное чтиво", "Убить Билла" и этот) — дань уважения кинематографу, а также поп- и субкультуре его детства. Но если вы подумаете, что "Доказательство смерти" — очередной омаж кинопрошлому, то ошибетесь, хотя фанатские интернет-списки лент 1940—2000-х, которым "Доказательство" выражает свое почтение, длинны, как хвост Годзиллы.
Кадр из фильма "Доказательство смерти"
Кому и чему Тарантино выразил свое почтение в этот раз, догадываешься лишь в последнюю минуту фильма. Хотя можно было, наверное, понять и раньше. Знаете, из-за чего хочется сбежать с "Доказательства смерти"? Из-за обилия пустого трепа. Тарантино всегда обожал треп — но на сей раз он еще и девичий, со всеми вытекающими. Так вот: "Доказательство смерти" — омаж кинодевушкам. Тарантино отдал дань уважения не определенным жанрам, как от него ожидали, а противоположному полу, разглядев особую субкультуру там, где до него почему-то никто ее не обнаруживал: в том стиле, которому следовали и следуют красивые девочки, в тех разговорах, какие они вели и ведут, а заодно и в тех ролях, что им доставались и достаются.
Какие роли всегда доставались блондиночкам, брюнеточкам, негритяночкам? Чаще всего — и то если повезет — эпизодической жертвы маньяка, которой только то и играть, что визжать.
В "Доказательстве смерти" все они, с благоволения Тарантино, берут концептуальный реванш. От лица всех замоченных киноманьяками блондинок и негритянок — вот вам, кровавые ублюдки!
Бокс-офис России 31 мая – 3 июня. Больше полмиллиарда рублей. У "Пиратов", конечно
Сборы фильма о спасении капитана Джека Воробья из мистического "Тайника Дэйви Джоунса" и последовавших за этим событиях, перевалили за отметку 500 миллионов рублей. Больше того, планка в 600 миллионов картине тоже оказалась по силам. Из них 161 миллион был заработан за прошедшие выходные.
На сегодня в кассе "Пиратов Карибского моря: на краю света" в общей сложности уже 648,27 млн. рублей или примерно 25 миллионов долларов. С 24 мая — со дня старта фильма — в России было распродано больше 4,5 миллиона билетов. Для сравнения, "Человек-паук" /Spider-Man/ (2002) за месяц посмотрело меньше трех миллионов зрителей. А за три недели у "Шрэка Третьего" /Shrek the Third/ (2007) корешков от билетов насчитывается 4,4 миллиона — ненамного, но все равно меньше.
"Шрэк", кстати, продолжает удерживаться на второй строчке — у него за три дня 41,54 миллиона. И уровень в 500 миллионов он тоже покорил — сумма общих сборов достигла 555 миллионов.
Удачным выдался уик-энд и для новинки — сиквела триллера Дэнни Бойла, картины "28 недель спустя" /28 Weeks Later.../ (2007). С каждого из своих 148 экранов лента в среднем получила по 120 тыс. рублей, а это по меньшей мере в 4 раз больше, чем любого из фильмов, расположившихся ниже в десятке. В итоге, стартовая касса ленты составила 17,75 млн. рублей.
Сразу за ним следует другой дебютант десятки — мелодрама "В стране женщин" /In the Land of Women/ (2007). На Мэг Райан, наверное, впервые в жизни сыгравшую по-настоящему взрослую женщину, отправилось посмотреть около 30-ти тысяч зрителей, что принесло ленте 4,75 млн. рублей.
"Персонаж" /Stranger Than Fiction/ (2006) на вторую неделю с 71 экрана заработал 1,44 млн., доведя общую сумму до 9,40 млн. рублей.
Стартовавший 31 мая российский триллер "Нас не догонишь" (2007) силами 57 копий смог добраться до шестой строчки (908,174 тыс. рублей).
"Человек-паук" уже постепенно покидает широкий прокат, он уже растерял свои позиции и спустился на седьмое место, положив в свой карман за уик-энд только 642,351 тыс.
Ну и последние три места поделили между собой ленты, сборы которых не превысили на этой неделе 500 тыс. рублей. Это "Крутая Джорджия" /Georgia Rule/ (2007), "У холмов есть глаза 2" /Hills Have Eyes II, The/ (2007) и "Попутчик" /Hitcher, The/ (2007).
Очень честные сказки
Режиссер Валерий Тодоровский — автор представленного в конкурсе фестиваля "Кинотавр" фильма "Тиски" (2007) — уже снимает в Минске новую картину — "Буги на костях" (2007), герои которой рассказывают историю стиляг 50-х годов посредством песни и танца. К съемкам готовились долго, сценарий был написан аж восемь лет назад, а подготовительный период длился два года. Запустились лишь в начале мая, и впереди еще несколько месяцев работы на студии "Беларусьфильм", после чего не менее длительный период съемок в Москве и даже Санкт-Петербурге. Кино костюмное, историческое, сложное с точки зрения декораций, костюмов, хореографии и вокала. Снимают упрямо и скрупулезно. Режиссер Валерий Тодоровский, сидя в обеденный перерыв в своем фургончике, рассказывает не только о "Буги на костях", но и своем триллере "Тиски".
Тиски" — это человеческая история"
— Не находите ли вы, что в российском кино сейчас имеется некая тенденция к увеличению жесткости? Как в этом отношении выглядит фильм "Тиски"? Есть мнение, что он чересчур жесткий, это видно уже даже по названию.
— А у меня есть впечатление, что у нашего кино напротив, есть тенденция к паточной сладости, мягкости — смотрите сами: "Жара" (2006), "В ожидании чуда" (2007). Все, что выходит в последний год, не просто не имеет отношения к жесткости, а даже не имеет ничего общего с какой-либо реальностью. Российское кино активно идет по голливудскому пути создания сказок. Мне кажется, что я делаю фильмы, которые сильно выбиваются из этого потока. Что касается "Тисков", то я не думаю, что фильм жесткий, но он реалистичный — это факт. Однако сложно сказать, что это какая-то чрезмерно брутальная история. В первую очередь, это человеческая история, причем достаточно красивая и не погруженная в серую действительность. Российское кино сегодня никак не страдает жесткостью, оно скорее натянуло на нос розовые очки, идя на поводу у неискушенной публики.
— В какой мере в "Тисках" поднята тема наркотиков?
— Там многое завязано на наркотиках, а это огромная проблема. Но я не стал бы это снимать, если бы мне хотелось просто рассказать, что наркотики — это плохо. Это достаточно серьезная человеческая история — там есть любовь, драма и криминал. Есть выбор. Что касается наркотиков, то речь идет больше про наркотрафик, про людей, которые занимаются торговлей. Столкнувшись с этим однажды и начав вникать, я сам такие ужасы увидел и услышал.
— А как это вы столкнулись с этим и начали вникать?
— Давайте я тогда объясню, откуда возник этот фильм. Мы сейчас снимаем "Буги на костях", который готовился два года. Это очень тяжелый проект — костюмный, исторический мюзикл. В процессе подготовки нам приходилось не раз откладывать все, потому что мы оказывались не готовы. Как мне кажется, у меня были набраны очень хорошие артисты. Но когда в очередной раз были отложены съемки, появилось ощущение, что еще немного и моих ребят расхватают. Было уже некрасиво сказать: нигде не снимайтесь, ждите. Я понял, что единственное мое спасение — это снять другой фильм с ними же. У меня лежал сценарий "Тисков", который предназначался другому режиссеру. Но он отказался, сказал, что не хочет снимать. Я прочитал сценарий свежим глазом и увидел, что там есть все роли для моих пацанов и девушек. Только с той разницей, — в чем был особый кайф, — что они все там абсолютно менялись ролями. Тот, что у нас в "Буги" играет романтического героя, в "Тисках" становился жутчайшим убийцей. Еще была такая наивная мысль, что надо снять не очень сложный летний фильм, то есть очень быстро и недорого. Но никогда не слушайте того, кто вам скажет, что это возможно. Процесс оказался страшный, тяжелый и изнурительный. А когда ты в это вникаешь, оказывается, что в сценарии что-то не то, его надо переделать. Дальше мы поехали в Ростов, где было 52 градуса жары и группа два месяца снимала в состоянии абсолютного биологического шока. Это оказался очень тяжелый фильм.
Теперь что касается наркотиков. Естественно, когда я прочел сценарий, мне захотелось пойти к компетентным людям и выяснить, а как это бывает на самом деле. Мы с Леонидом Исааковичем Ярмольником, продюсером фильма, обратились в Госнаркоконтроль, непосредственно к генералу Черкесову, который возглавляет эту организацию. Он прочитал сценарий и захотел принять участие. Оно заключалось и в некоторой финансовой поддержке, но важна была консультация. Были выделены люди, которые рассказали, как это все происходит — и вот тут мороз пошел по коже. Я видел своими глазами людей с колотыми венами, в героиновом бреду, общался с ними, и, поверьте мне, это все довольно страшно. Но я бы не хотел, чтобы "Тиски" воспринимался как фильм исключительно о наркотрафике. Это человеческая драма, хотя прокатчики говорят, что слово "драма" произносить нельзя. Мол, народ не пойдет, он же любит сказки.
"Должен быть веселый фильм"
— Говорят, что у вас есть принцип — не работать дважды с одними и теми же актерами. Можно ли считать, что "Буги на костях" — это исключение из правил, потому что, помимо молодых, у вас играют Леонид Ярмольник, Олег Янковский, Сергей Гармаш, Ирина Розанова, то есть вы сделали ставку на тех, с кем работали раньше?
— Я снимаю именно тех, с кем работал раньше — я имею в виду звезд, — но у них маленькие роли. У каждого есть свой эпизодический "выстрел", некая маленькая рассказанная история. И это принцип. А что касается молодых, то еще раз говорю — снимаю их потому, что мы изначально так завязались, один фильм стал продолжением другого. Совсем не факт, что потом я их буду всю жизнь снимать.
— Насколько "Буги на костях" отличаются по настроению от предыдущих фильмов Валерия Тодоровского?
— Кардинально. Это должен быть веселый фильм. Но не в том смысле, что все танцуют и поют, а по сути. Он игровой, актерский, танцевально-музыкальный, там должно быть больше юмора. Притом, что история, которая рассказывается, — отнюдь не "Голубой огонек". Она достаточно жесткая.
— Сказки не будет?
— Здесь будет сказка, но она будет очень честная. Не сахарная, не приторная.
"Мы здесь первопроходцы"
— Режиссура фильма, в котором очень много танцев и музыки, должна по идее отличаться от постановки обычного фильма...
— Это очень интересный вопрос. Я сам никогда в жизни не имел с этим дело. Да думаю, что сегодня у нас в стране в кино не имел с этим дело вообще никто. На сцене — ставили, а мюзиклов в кино у нас в стране нет. Я подчеркиваю — мюзиклов, а не музыкальных фильмов, где герой может взять гитару и спеть — это не мюзикл. Это просто фильм, в котором поют. Мы здесь первопроходцы. Соответственно то, что здесь происходит — мучительное и радостное одновременно постижение этого жанра. Мы занимались последний год в Москве репетициями танцев. Музыка делалась больше года. Оказалось, что это абсолютно неизведанная территория, на которую все, кто здесь участвует, первый раз в жизни ступили. С одной стороны, это иногда адские мучения, потому что просто непонятно, как делать, и какие-то вещи ты вдруг обнаруживаешь в процессе. С другой стороны, это, конечно, кайф. Но когда человек запел и затанцевал на экране, то есть большая опасность, что зритель скажет: "Ой! Оперетта какая-то!".
— Вы имеете в виду нелепость происходящего — как в индийском фильме?
— Да! Чтобы этого избежать — чтобы все было по-настоящему, но с драйвом — приходится иногда не спать ночами. А точнее, не спать ночами постоянно и по капле выстраивать органику, в которой эти люди могут существовать. Пока что мы снимаем всего пару недель, и тем, что получается, я доволен.
— Ваши актеры на первый взгляд не кажутся очень подвижными танцорами. Но они быстро опровергают это, когда начинают двигаться. Как и по какому принципу вы их отбирали?
— Надо было найти артиста, который для начала бы просто подходил на роль, — вне зависимости, мюзикл это или нет. Дальше они на пробах пели и танцевали. Мне повезло — оказалось, что те, кого мне хотелось взять, еще и умеют танцевать. Еще ходил посмотреть танцоров. Я думал, что среди них тоже могут быть хорошие артисты. Выяснилось, что это категорически другая профессия. Но, во-первых, это совершенно другой танец, который для фильма уже не подходит. Когда танцуют актеры — они будто "проживают" его. Танцоры же — очень точно выполняют движения. Кроме того, у танцоров нельзя снимать лица. У них абсолютно бессмысленные глаза. Артисты, кстати, еще и поют. Когда мы с нашим музыкальным продюсером Константином Меладзе пробовали профессиональных певцов — выходила катастрофа. Поют хорошо, но ощущение, что ненастоящее это все, души нет.
Поэтому я и говорю, что вся собравшаяся компания уникальна. В главной женской роли снимается Оксана Акиньшина, которую никак не назовешь "свежим лицом", но тут абсолютное исключение. Мы провели кастинг, и, если говорить про возраст, юность, органику, то лучше нее никого было не найти. В какой-то момент выбрали полячку, она действительно была хорошей. Но потом меня стала разъедать мысль, что она все равно в этой компании чужая. В итоге остановились на Оксане. Она потрясающе влилась в коллектив. Вместе со всеми репетировала, несмотря на то, что у нее есть статус звезды, а они все — дебютанты.
— "Старые" актеры у вас тоже танцуют и поют?
— Частично танцуют. Я могу сказать, что неделю назад здесь танцевал Олег Иванович Янковский. По полной программе, в большом количестве дублей. Отплясывал и показал себя с самой лучшей стороны.
"Они первые захотели стать другими"
— "Буги" — это фильм о стилягах. Какой смысл в это движение вкладываете вы: это действительно люди, которые противопоставляли себя советской идеологии, либо просто легкомысленная молодежь, которой всего лишь хотелось выделиться?
— Мы живем в такой стране, в которой надеть в некие времена цветные носки — подвиг почище, может быть, чем взорвать вагон с немецкими танками. Я знавал людей, которые подвиги на войне совершали, а потом боялись в кабинет партийного начальника зайти от страха. Стиляги не были борцами — вся их идеология заключалась в том, что хотелось новый пиджак. Но они совершили для этой страны то, чего не сделали другие. Они первые захотели стать другими. Что было опасно — они, может, даже и не сознавали, что делают. И я снимаю фильм не столько про стиляг, а про свободу, про свободных людей. О том, что это ценность, которую очень трудно заменить чем-то еще. Для этого стиляги — идеальны. Более жесткой реальности, чем та, в которой они жили — трудно себе представить. И еще: дело в том, что ведь мюзикл можно снять про все. У стиляг танец, движения, даже походка были принципиально другими. Это была их позиция. Вот вы танцуете так, а мы иначе. И это уже фундамент для мюзикла. Люди телом выражают несогласие. Они одевались по-другому, ходили иначе, танцевали. Походка и есть основа для мюзикла. Мы уже видим, как они могут двигаться. Этот фильм про свободу. Про то, что можно быть разными в стране, где всех пытаются сделать одинаковыми. А цветные носки человек надевал, не думая ни о чем. Но кроме того, что ему хотелось перед чувихой выглядеть хорошо, — это была смелость, огромное желание быть другим.
— Вы говорили в интервью, что "Буги" — это ваша мечта. Почему?
— У многих есть фильм, который хочется снять. И человек может долго к этому идти. Так было и с "Буги на костях". Я про стиляг узнал, когда учился во ВГИКе, то есть еще студентом. Начал интересоваться, читать, спрашивать людей. Потом решил, что это очень хорошая история для мюзикла. Через несколько лет познакомился и подружился с Юрой Коротковым. Я ему все рассказал, он написал сценарий. Далее я стал показывать сценарий, а мне сказали: ты что, где деньги взять? Так это кино становилось мечтой. Я не мечтательный юноша, я все это время работал, снимал фильмы, но я ждал того момента, когда можно будет это реализовать. Мне было важно снять мюзикл про стиляг. Замысел заключался именно в единстве формы и содержания.
— Вам приходилось когда-нибудь самому покупать шмотки, придя в магазин и сказав пароль продавцу, чтобы он вас отвел в подвальчик и показал то, чего нет на прилавке?
— В 70-х на проспекте Вернадского у кинотеатра "Звездный", где-то на задворках, я покупал кроссовки. Там был какой-то человек, который подошел ко мне и сказал: "Кроссовки хочешь? Адидас". Я говорю: "Очень хочу". Тогда он говорит: "50 рублей". Я ему: "У меня нет". Он сказал: "Завтра приходи сюда в это же время, буду здесь". И я добывал деньги, и покупал эти кроссовки.
— А как деньги добывали?
— Ну, у родителей просил, еще где-то брал, были накопления какие-то.
"Час открыться с другой стороны"
— Валерий Петрович, почему вы скрываете музыку, которая будет в картине?
— Все очень просто. Музыка — интрига мюзикла. Если она до фильма уже всем известна, то пропадает смысл. Она должна выстрелить вместе с фильмом. Должна быть привязана к нему.
— Рассказывали, будто за музыку к "Буги" брались и Леонид Агутин, и Евгений Маргулис. Почему они не смогли?
— Мы обращались к разным людям. Да, занимались этим и Леня Агутин, и Женя Маргулис, и другие. Все внесли свою лепту. Но я могу сказать ответственно, что сегодня в стране — да и в мире — нет композитора, который мог бы написать мюзикл с нуля. Пожалуй, только Эндрю Ллойд Уэббер — и то он пишет музыку по десять лет. Те люди, которые нам помогали, брались, конечно, за героическое дело, за что им большое спасибо.
— Алексей Рыбников у вас не возникал в качестве кандидата в композиторы к этой картине?
— Мы естественно обсуждали это, но было известно, что он занят чуть ли не на 5 лет вперед.
— Мы знаем Константина Меладзе, фигурирующего у вас в качестве музыкального продюсера, как автора многих эстрадных шлягеров. Несмотря на его неоспоримый талант, не боитесь ли вы, что в связи с его именем от музыкальной части фильма будут ожидать, условно говоря, поп-музыки уровня "ВИА Гры"?
— Легко могут ожидать. Но они там этого не увидят. Когда мы окунулись в музыкальный мир, то поняли, насколько он циничен. Там очень много людей, которых мы знаем с одной стороны, но у них есть и другая, невостребованная. Тот же самый Костя — абсолютно блистательный композитор, аранжировщик, музыкальный продюсер, человек мирового класса. Но те 15 лет, что он трудится в шоу-бизнесе, никому это было не нужно. Поэтому когда мы пришли к нему и предложили эту историю, он понял, что пробил час открыться с другой стороны.
— У вас какая с ним схема работы? Насколько музыка написана заранее? Или вы ему показываете отснятый материал, и он пишет?
— Одна из главных причин, по которой мы откладывали съемки — в том, что была не готова музыка. Снимать мюзикл, не имея музыки, сложно. Он писал все это в течение года, а мы снимали "Тиски".
"Кто не снимал мюзикл, тот не снимал кино"
— Когда пишут про ваш фильм, то говорят, что Тодоровский возрождает жанр, который незаслуженно забыт. Насколько это справедливо, и почему, вы думаете, он был забыт?
— У нас тут на третий съемочный день, когда мы сидели в час ночи уже просто мертвые, кто-то сказал фразу: "кто не снимал мюзикл, тот не снимал кино". Исходя из этого, можно понять, что жанр этот не то, что забыли, — его просто очень трудно снимать. Очень многое должно совпасть. Был Александров, который болел мюзиклами и даже изучал этот жанр в Голливуде. Но вспомните: когда он снимал свои фильмы, с ним рядом был такой человек как Дунаевский, гений, который выстреливал мелодиям постоянно. Каждые две недели у него выходил хит. Была Любовь Орлова, звезда поющая и танцующая. Что и стало причиной короткого ренессанса советского мюзикла, потому что сошлось много разных факторов. Я ничего не возрождаю, я просто хотел этого давно — и вот добиваюсь. Мне уже говорили, что другие мои коллеги тоже уже начинают снимать мюзиклы, так что эта тема постепенно возникает. Жаль тех, кто начинает с нуля. Потому что если у них серьезные намерения, то им будет очень тяжело.
— Несколько лет назад в интервью вы рассказывали про съемки "Любовника" (2002) в Минске и сказали, что этот город намного удобнее и дружелюбнее Москвы. Как-то изменились условия работы здесь?
— Начну с очень простых, приземленных вещей. Москва сегодня — это город, практически непригодный для съемок. Он становится потихоньку непригодным и для жизни. Начиная от пробок, чудовищной дороговизны на каждом шагу и заканчивая простой невозможностью с кем-либо договориться. В Нью-Йорке или Токио тоже есть проблемы с пробками, но там хотя бы с этим смирились и придумали, как жить дальше. В Москве — нет. Поэтому все чаще киношники куда-то уезжают. Пытаются найти место, где можно хотя бы передвигаться по городу. В этом смысле Минск — город по-прежнему очень удобный для кино. В нем есть очень хорошие натуры, улицы, можно найти почти все. Есть "Беларусьфильм", где можно построить декорации. Есть люди, которых можно взять на работу, профессионалы кино. Тут есть хорошая спокойная, размеренная атмосфера, без истерики. Можно спокойно снимать по 12-14 часов в день. Но "Буги" не могут сниматься здесь целиком. Съемки продолжатся в Москве и даже на две недели придется поехать в Санкт-Петербург. Потому что какие-то вещи из 50-х годов сохранились только там, а в Москве уже нет.
— Вашего главного героя зовут Мэлс — это Маркс, Энгельс, Ленин и...
— ...и Сталин!
— А почему девушку называют Пользой?
— У стиляг было принято называть друг друга английскими именами. То есть Федя — это Фред, Боря — Боб. Она у нас Полина, что значит — Полли. Но ей еще придумали кличку Польза. То есть у нее три имени, хотя, в принципе, у всех по два. Они ведь так и говорили: "Здорово, Фред!", "Привет, Боб!". Они думали, что живут как бы в Америке. Для них это была страна, где играют джаз, где все свободно, где все — настоящие чуваки.